elena_mikhaylenko | Entries tagged with восток

Христианский Запад считает человека полностью зависимым от милости Божией или, по крайней мере, от церкви как единственного и санкционированного Богом земного средства спасения. Напротив, Восток упорно настаивает на том, что человек есть единственная причина своего самосовершенствования, – ибо Восток верит в самоспасение [..] Западный человек – христианин, к какому бы вероисповеданию он ни принадлежал. В глубине души он чувствует, что человек так мал, что почти ничтожен. Своим страхом, покаянием, обетами, покорностью, самоуничижением, благими делами и славословиями он пытается умилостивить великую силу, которой оказывается не он сам, a Всецело Иной – единственно реальный, совершенно безупречный и пребывающий вне его Бог.

Освоив недавно "Путь паломника" Беньяна, вспомнила о статье Юнга, фрагменты из которой приведены. Беньян на каждом шагу напоминает человеку о том, что без бога он червяк, и призывает бесконечно каяться — во всем подряд, пока червяк не почувствует себя прощенным и спасенным. В общем, к богу можно только ползти. Понятно, что это протестантская категоричность, но Беньян только довел до предела христианскую идею зависимости человека от милости божьей. Есть в этом нечто глубоко омерзительное, особенно в сравнении с идеей естественной самодостаточности человека в восточных учениях.

Лучший правитель - тот, о котором народ знает лишь то, что он существует. Несколько хуже те правители, которые требуют от народа их любить и возвышать. Еще хуже те правители, которых народ боится, и хуже всех те, которых народ презирает. (Дао Дэ Цзин, 17)

Все мудрые слова давным-давно сказаны, и абсурд в том, что они ничего не могут изменить. Они существуют в параллельных мирах - мудрецы с их словами и правители всех сортов. А еще абсурд в том, что человечество принимает такое положение вещей как само собой разумеющееся.

Crossposts: http://treasure2011.livejournal.com/35979.html

Век живи - век учись. Наткнулась вдруг и одурела.

Значит, так. Действие первое. Конец XVIII века. Англичане дорвались до китайского чая и хотят его все больше, а Китай не хочет ничего у англичан покупать. Компенсировать импорт нечем, и приходится платить за чай серебром, а его надолго не хватит, да и жалко. Нужен такой товар, от которого Китай не сможет отказаться. Высокоцивилизованные англичане находят его - опиум. Им начхать, что опиум в Китае вне закона. Контрабандой продают первую партию - тонны полторы. Китайцы облизываются и хотят еще. Лет через сорок китайцы все так же контрабандой покупают его у англичан уже в десять раз больше. Понастроили притончиков, все довольны, особенно британское правительство, которое радуется, как ребенок - дебет с кредитом сошелся.

Действие второе. 30-40-е годы XIX века. Официальный Китай трепыхается и пытается остановить ком с горы. У англичан отбирают нехилую партию опиума и сжигают. Англичане оскорблены в лучших чувствах и объявляют Китаю войну. Легко давят расслабленных китайцев, и британский МИД (ааа!!) требует извинений, возмещения убытков за сожженный опиум и пару островов около Китая, чтобы с них продавать опиум с новой силой. Китайцы, потрепыхавшись еще немного, кусая локти, выплачивают англичанам космическую контрибуцию, отдают Гонконг и открывают свои порты для английской торговли (угадайте чем). А не надо было обижать мирных купцов.

Эпилог. Джефф Херст, британский консул в Китае,1895: Пока Китай остается нацией наркоманов, нам не стоит бояться того, что эта страна превратится в серьезную военную державу, так как эта привычка высасывает жизненную силу из китайцев (отсюда). Старая добрая Англия пьет чай, читает Диккенса и изо всех сил гордится короной. Колумбийские и цыганские наркобароны плачут и просятся к маме. Занавес.

Crossposts: http://treasure2011.livejournal.com/31652.html

А вот еще один Научный Труд. На этот раз все иначе, и я страшно рада, что он попался мне. Когда на лекции я произношу его название, лица студентов расплываются в широкой улыбке. Потому что услышать сочетание слов "Дао Пуха" и остаться серьезным невозможно. Бенджамен Хофф, написавший в 1982 году эту умную и веселую книжку, сделал доброе дело.

«Дао Пуха» началось как ответ на одну обдумываемую мною тогда печальную ситуацию. Дело было в том, что англоязычные труды по китайской даосской философии многие годы пребывали во власти академических китаистов, которых, казалось, больше занимала каталогизация и препирательства по поводу неких Мельчайших Частностей, чем живая связь с практической мудростью реальных даосских принципов. [..] И вот однажды, при цитировании кому-то милновского «Винни Пуха», я наткнулся на Идею. Можно было написать книгу, повествующую о сути даосизма через персонажей «Винни Пуха» и «Дома на Пуховой Опушке». Это, как казалось мне, может освободить даосскую мудрость от власти Оберакадемиков и возвратить ей детскую просветлённость и чувство юмора, которые они у неё забрали.

В том, как Хофф соединил Винни-Пуха с даосизмом, не чувствуется фальши и натяжек, и не возникает вопроса, имел ли Милн какое-нибудь представление о даосизме. Наверное, потому не возникает, что даосизм в отличие от того же конфуцианства, интуитивно доступен любому человеку, который не усложняет искусственно свою жизнь. Думаю, найдется немало людей, живущих в согласии с даосскими принципами и не подозревающих об этом, как мольеровский Журден не подозревал, что говорит прозой. Так живут дети, если их родители не слишком усердствуют с воспитанием. И Милну достаточно было просто быть добрым и от природы мудрым человеком, чтобы сделать Пуха даосом.

Простодушие, счастливую безмятежность и умение добиваться желаемого, не прикладывая усилий - даосский рецепт жизни - Пух демонстрирует на каждом шагу. И по контрасту особенно ярко вырисовываются слабости Умников, Нытиков или Трусишек, окружающих медвежонка. Милн умница, который сумел представить в детской сказке до боли знакомые и узнаваемые типы людей. Кролик - педант и зануда, поучающий всех, одержимый привычным порядком и ПОТОМУ не терпящий чужого и незнакомого (анатомия ксенофобии!). Иа, считающий себя сложной и не оцененной по достоинству натурой, что дает ему основание виртуозно ныть и с высоты своей сложности третировать "некоторых" (с), смеющих радоваться жизни. Сова, которая из перьев вон лезет, чтобы произвести впечатление интеллектуалки. Пятачок, маленький рефлексирующий интеллигент, сомневательный и переживательный, трясущийся от страха перед тем, что еще не случилось или что напридумывал сам. Разные варианты горя от ума. И - монументальный в своей первозданной простоте, не мудрствующий Пух, неуязвимый для страхов, переживаний, комплексов. Умеющий извлекать радость из каждой секунды существования. Истинный даос.

Трам-пам-пам. Слезаю с броневичка и отправляюсь за медом.

Когда я открыла для себя Чжуан-Цзы, все встало на свои места. Он говорит очень простые вещи. Быть собой. Эти слова стерлись от частого повторения, а жаль. Потому что они означают вот что: у каждого существа или предмета (дерева, зверя, человека) есть изначальная природа. У даосов это называется пу - необработанный кусок дерева. Изначальной природе можно и нужно доверять. И самое главное: ее нельзя насильно изменять, даже если ты следуешь самым лучшим образцам (советам). Не получится безнаказанно прожить со скрученным нутром. Рано или поздно естество возьмет свое и ты просто заболеешь душой или телом. Сразу Чехов или Кафка на память приходят. Что из всего этого следует? Нельзя работать там, где тебе дискомфортно (противно, тревожно и пр.). Я не смогла бы работать в школе или в больнице. Когда я там нахожусь, мне не по себе. Ну то есть заставить себя работать можно везде, но это чревато. Нервами, болезнями.. Вообще лучше не заставлять себя быть тем, кем ты не являешься. Нельзя постоянно сдерживать свои эмоции, что и ежу понятно.

Выходит, что нужно кормить свой эгоизм и посылать подальше всех, кто предлагает избавляться от дерьма в себе? Нет. Изначально в мире и в человеке нет никакого дерьма, потому что природа мудра. Люди, вмешиваясь в естественный ход вещей, многое испортили и в мире, и в себе. Но если докопаться до настоящего себя, там будет чисто. А докопаться надо. И поддерживать баланс, мир со своим нутром, вслушиваясь в себя и не идя себе наперекор. Не суетиться, не рисоваться, не врать. Мудрый Жванецкий в двух словах сказал самое главное: не ври и делай как хочешь. Не ЧТО хочешь, а КАК хочешь. Делай то, что соответствует твой природе. И вот еще что: "Если ты позволишь душевной гармонии выскользнуть наружу, она обернется пошлой славой и лукавством". Чжуан-Цзы. Так и есть. Перечитала написанное. Обычное бла бла, как в дамском журнальчике. Мысль или чувство, ставшие словами, утекают, как вода сквозь сито. И тут тоже китайцы были правы. Главного не выразить словами. Потому что слова получаются то пафосные, то сопливые, и всегда неточные.. Так что лучше заткнуться и хранить главное внутри.

Это было несколько сот лет назад, в другом мире, который на наш не похож ни в чем. Есть старые японские гравюры, по которым можно примерно представить этот мир и этих людей. Их дома, одежду, ритуалы. От их мира ничего не осталось, как бы сегодняшние японцы ни цеплялись за свои традиции. Когда читаешь "Записки у изголовья", одновременно понимаешь две вещи: 1) они совсем не такие, как мы и 2) они такие же, как мы. То, что важно (смешно, остроумно, стыдно и пр.) для них, мне таковым не кажется. У них другое мышление и совсем другие правила игры. Но тут же наталкиваешься на пронзительно понятные и знакомые эмоции, и все сразу меняется. Чувствуешь, что эти люди в самом деле живые. Удивляюсь этому каждый раз, когда перечитываю.

Главное, что завораживает в Сэй-Сёнагон - способность чувствовать микроскопическую красоту. Она может радоваться розовому отсвету на кончиках лепестков грушевого цветка. Или белой бумаге и очень тонкой кисти. И еще тысяче вещей, которые мы не привыкли и не способны замечать. Когда читаешь ее описания этих мельчайших деталей, невольно задерживаешь дыхание. Как будто вблизи смотришь на сидящую бабочку и боишься ее потревожить. За свою жизнь Сэй-Сёнагон вместила в себя столько красоты, что по сравнению с нами она существо другой породы. Как будто в нее встроен дополнительный орган восприятия, который у большинства из нас атрофировался за ненадобностью. Он есть у некоторых художников. Наверное, можно развить его в себе хотя бы частично, чтобы увидеть мир ее глазами. Но это будут искусственные усилия, если ты не художник в душе, и если тебе захотелось этого только в весьма сознательном возрасте. А в Сэй-Сёнагон чуткость к красоте очень естественна. Она так дышит и не умеет по-другому.