elena_mikhaylenko

Праздник труда состоялся. Студентов как обычно под страхом геенны построили, но зачем-то выложили на факультетской странице скан университетского приказа об организации субботника. А там черным по белому и по-русски сказано: "на добровольной основе". Самые простодушные из студентов почесали репу и ткнули пальцем в строчку: дак это, тут вот, а чего же мы тогда. Ответ начальства: учитесь читать между строк. И это правильно, ящетаю. Пусть закаляются, привыкают к взрослой жизни по заветам камрада Оруэлла. В общем, никогда это не кончится, и стыдно никакому начальству не будет. Так и живем.

Два галлона вина – это немалое количество даже для двух пайсано. В духовном отношении эти бутылки можно распределить следующим образом. Чуть пониже горлышка первой бутылки – серьезная прочувствованная беседа. Двумя дюймами ниже – воспоминания, овеянные приятной грустью. Еще три дюйма – вздохи о былых счастливых любовях. На донышке – всеобъемлющая абстрактная печаль. Горлышко второй бутылки – черная, свирепая тоска. Двумя пальцами ниже – песнь смерти или томления. Большим пальцем ниже – все остальные песни, известные собутыльникам. На этом шкала кончается, ибо тут перекресток и дальнейшие пути неведомы. За этой чертой может произойти все что угодно.

Ноги скверного Пилона остановились. Поистине в эту минуту скверный Пилон перестал существовать (услышь это, о ангел, ведущий запись наших грехов!). Не было, нет и не может быть души чище, чем душа Пилона в эту минуту. Злой бульдог Гальвеса приблизился к покинутым ногам Пилона, которые стояли во тьме одни-одинешеньки. И бульдог Гальвеса понюхал эти ноги и отошел, не укусив их.

Это "Квартал Тортилья-Флэт" Стейнбека, 1935. Нежно любимая со студенчества книжка, прочитанная раньше "Москвы-Петушков". Кстати, интересно, знал ли ее Веничка. Интонации местами совпадают до мурашек. И еще это стояние у вечности на краю, лицом к лицу с ангелами. Подальше от общественных плясок — вы там без меня как-нибудь давитесь в своих очередях за жизненными благами. Люблюнимагу. И в меру сил несу ценности пайсано в массы: предлагаю "Квартал" студентам в списке литературы. В одной связке с "Американской трагедией", "Мартином Иденом" и "Великим Гэтсби": истории неудачников, "счастливчиков" и тех, кто плевать хотел на успех с процветанием. Это они и есть, пайсано, монтерейские венички, которым (в отличие от) повезло родиться и беззаботно — будьте как дети (с) — прожить свой век на берегу океана, а не в заплеванных окрестностях Курского вокзала. Христос — это про Дэнни, Пилона, Веничку, а не про тех, кто.. ну вы поняли.

Набралось немного нетленки из серии "говорят дети". Пусть облагораживает уютненькую.

Коллега делится впечатлениями. Контрольная работа по английскому. В числе прочего требуется перевести с русского фразу "я не ем после шести". Студентка путает буковки в английском слове "шесть" и вместо "i" рисует "e". Группа во время разбора полетов аплодирует внезапным подробностям личной жизни. Веселятся все, включая виновницу веселья. Фрейд жеманно хихикает.

Сдвоенная лекция у первокурсников-заочников. Греческая мифология и "Илиада" — ммм.. Броневичок, драйв и кураж — все, как я люблю. После пира духа с последней парты подруливает юный перец и говорит человеческим голосом. Весьма напористо. Примерный диалог:
— Так, а теперь для меня лично еще раз про вот это все. Что здесь вот щас было?
— В каком смысле?
— Ну, какой это предмет? И вообще..
— ...
После паузы я называю предмет, затыкаюсь и с интересом жду продолжения, но перец издает только вялое "ааа" и уходит вдаль. Завтра новая встреча с юной порослью. Может, пойму, что это было.

Жизнерадостный детеныш учится четвертый год, имеет нормальный русский с любимым словечком "короче" (без акцента), но с нюансами пока неравномерно. Зато весело :)

UPD согласие собеседника на публикацию получено, если что. Правда, уже после того, как.

Вчерашний экзамен у журналистов-заочников. Барышня 25-27 лет. Диалог с ремарками. По памяти, не дословно, но по сути точно.
— Знаете, я попробовала читать Кафку, но не смогла. Жуки какие-то *брезгливая гримаска*. Это же для подростков, вот лет в 15-16 он бы хорошо пошел.
— Вы хотите сказать, что переросли Кафку?
— Да! *радостно, с затаенной гордостью*. Или вот еще открыла разрекламированного Оруэлла, но это же примитивно, и он все списал у Замятина. Вот Замятин — это дааа, это литература (шта??? - Е.М.). Или все эти Хаксли и Сэлинджеры *страдальчески морщась* — ну что это такое? Вообще я все сравниваю с Толстым, с "Войной и миром".
— *офигев с изумлением* А зачем вы это делаете?
— Ну, я поставила себе такую планку. Это мой уровень *с королевским достоинством*, и по сравнению с Толстым вся эта зарубежка — детский сад.

Свой ответ не воспроизведу, но помню, что там были слова "самомнение", "рисоваться" и "в адвокатах не нуждается". Знаю, непедагогично, но излучать мудрое спокойствие в любых ситуациях так и не научилась. Если точнее, со студентами-тинейджерами таких проблем нет. Снобизм, от которого скулы сводит, среди них — редкость, но если и встречается, выглядит забавно, ибо дети. Да и среди взрослых заочников мало тех, кто корчит из себя ценителей (не путать с ценителями). В общем, довелось мне вчера пообщаться с достойным экземпляром. 

Прошу сегодня своих татарских первокурсниц пофантазировать и представить, что было бы с Ромео, Джульеттой и их любовью, если бы они остались живы. Ну, размышляют вслух девушки, как что? Свадьбу бы сыграли, детей нарожали, потом внуки бы пошли. Крепкая семья была бы, они бы уважали друг друга. Правда, им сначала лучше бы уехать оттуда, а то родственники покоя не дадут. "Вот здоровый взгляд на предмет" (с). И семейные ценности с молоком матери. Все на месте, только Шекспир куда-то делся.

Есть у Камю такой роман "Чума". Немногословно-мужественно-героический (угу, эпоха Ремарка и Хемингуэя в разгаре). Про эпидемию, понятное дело, но и про катастрофу как таковую, которая, свалившись на людей, проверяет каждого из них на вшивость. В романе есть врач, который естественным образом оказывается в эпицентре и, как заведенный, делает свое дело, понимая, впрочем, что его усилия бесполезны, ибо капля в море. Но бросить нельзя просто потому что нельзя, если ты врач. У врача есть жена, отправленная им незадолго до эпидемии в (туберкулезный?) санаторий и умершая там, пока он здесь несколько месяцев подряд возился с чужими умирающими. Получив телеграмму о смерти жены, он ничего особенного не чувствует, потому что все та же непрекращающаяся боль мучила его в течение нескольких месяцев и в течение этих двух последних дней (с). 

Ну так вот, к чему я. Сегодня услышала от студента, что он вынес для себя из этого романа только одну полезную (sic!) вещь. А именно: не надо плакать по умершим, потому все мы там будем и чего тогда зря расстраиваться. Насколько я понимаю, у Камю молодой человек просто нашел подтверждение давно выношенной думы. Вынашивал, лелеял, и тут такой подарок: настоящий (раз в университете изучают) писатель сказал, что не переживать о смерти близких можно и нужно. И пофиг контекст. Сказал — значит можно. 

От таких вещей я теряюсь. То есть вот читают они эти правильные книжки, обдумывают своими мозгенками, но черт знает, как оно у них там уляжется. И ничего с этим не сделаешь. Так и живем.

Я тут на днях в лекторском угаре сочинила неведомую зверушку. Зовут Гофка. Понятное дело, симбиоз Гофмана и Кафки. Оба были неоднократно помянуты в лекции как устроители-распорядители-повелители фантасмагории — отец-основатель и наследник — и наконец случайно слились в единое кошмарненькое целое. Отсмеялись вместе с группой. Таких оговорок (по Фрейду? скорее, по тому же Кафке) давно за собой не помню. Чаще бывают просто идиотские и ничего за собой не влекущие, а тут какой-никакой потенциал для образа. Вижу что-то лохматое австро-венгерское с безумными глазами и дирижерской палочкой. Предсказуемо и штамп, конечно, но на большее фантазии не хватает.