elena_mikhaylenko | Entries tagged with походное

Та очень небольшая высота, на которую поднялись от альплагеря неподготовленные и обленившиеся матрасники, позволила тем не менее увидеть много красоты. От ледника берет начало (по центру фото) та самая речка Актру, которая ниже по течению превращается черт знает во что и заливает лес. И где-то там чуть выше речки есть тропа, выводящая к горному озеру и второй на Алтае (после Белухи) вершине. Вот туда-то и надо будет вернуться.

( Read more... )

Что должно быть в голове, чтобы утром захватить из холодильника вместо дежурных бутербродов кусок ветчины примерно такого же размера? Обнаружить это уже на работе и грустно хрючить ветчину без хлеба, зато с чаем. Сразу вспомнился поход славных пионерских еще времен, когда к финишу из всех продуктов осталась только сгущенка. То ли снабженцы турклуба решили побаловать сопливых туристов, то ли мы просто экономили ее всю дорогу. Ни кусочка хлеба, но на каждые два рыльца по банке вожделенного дефицита (самое начало 80-х). На какой-то богом забытой станции в ожидании электрички домой детки, облизываясь, начали пировать. Питьевой воды на станции не оказалось. В общем, пир был недолгим. После нескольких столовых ложек сгущенки мы с омерзением смотрели на эту вкуснотень и прикидывали, как бы довезти вскрытые банки домой, где есть хлеб и чай. Чем дело закончилось, не помню, но опыт имени Верещагина не забыт.

Раз уж о собаках речь зашла. Их было много в походах, и некоторых помню хорошо. Лучше всех — вот этого пса, который жил (надеюсь, и сейчас жив-здоров, хотя в этом году мы его там не видели) в Ревети, в лесничестве при заповеднике. Мы встречались с ним несколько лет подряд, и он, судя по всему, вспоминал нас каждый сезон. С подозрением гавкал пару раз издалека, узнавал и, прижав уши и мотая хвостом, бежал здороваться. Серьезный, молчаливый, умнющий и надежный пес. И очень самостоятельный: сопровождал нас за 5-6 км от дома: привык обходить с егерями территорию и не боялся заходить далеко. И — совершенно точно — он понимал слова. Не команды хозяина, а слова посторонних людей, какими были для него мы. Примерно так: "Ну что, пришли, располагайся" — и псинка, завиляв хвостом, брякается на стоянке в траву и блаженно вытягивается. Очень надеюсь, что у него все хорошо.( еще два пса )

Отчет о походе выходного дня — это немножко смешно, но пусть эти фотографии любимых мест и несколько сопутствующих слов висят здесь.

( Read more... )

Айгир. Завтра. Наконец-то. Уряяя.

Среди потерянных мною (по-настоящему потерянных, за пределами дома) вещей только две возвращались обратно, притом более одного раза. Одна вернулась сегодня, пробыв где-то там без меня полтора года. Это часы, которые я не носила на руке, но брала с собой на лекцию и держала перед глазами. Момент, когда я их оставила в аудитории, помню — осень 2012 года. Тогда долго и тяжело болела мама, и я месяц пребывала в измененном состоянии сознания. Искать часы не стала, просто махнула рукой и начала таскать на занятия мобильный. Сегодня, уточняя расписание сессии в деканате братского факультета, увидела среди настольных безделушек методиста до боли знакомый циферблат на драном ремешке. Здесь они полтора года и пролежали. А лет пять-шесть назад эти самые часы провалялись полгода на родной кафедре, в пыли, на полу между письменным столом и его тумбой. Обнаружили их, сдвигая столы для кафедральной посиделки. Целые и невредимые, даже батарейка не села. Непростая судьба для девайсины.

Мой походный — со школьных еще времен — нож терялся и находился тоже дважды, но уже совсем чудесным образом. Впервые эта неприятность случилась с ним в Приэльбрусье, когда он остался лежать в траве на стоянке. Мы не планировали возвращаться тем же маршрутом, и нож должен был сгинуть где-то на Кавказе навсегда. Однако аккурат летом 1989 года из тюрьмы в Зугдиди сбежала чертова куча заключенных и на всех перевалах встали люди с оружием, а туристов начали разворачивать. Так мы вернулись обратно той же дорогой, пройдя только половину маршрута, который должен был закончиться на море. Зато нашли мой нож, который мирно ждал хозяйку в траве. Чистый профит. В 2001 он терялся еще раз, но уже не так интересно, на турбазе, и вернулся быстро. Сейчас он совсем старый и сточенный, и в походы я его не беру последние пару лет. Нож лежит дома, и ему есть что вспомнить.

2006. Таганай.

( Read more... )

Зато теперь я знаю, сколько времени растут ногти. В смысле отрастают с нуля. Чуть больше полугода. Два самых больших были мною безвозвратно утрачены из-за дурных кроссовок на Байкале, во время эпического спуска со Святого Носа. И вот только сейчас появились новые, доросшие до нормального размера. Можно, оказывается, жить и без них, особенно зимой: в валенках не видно, хе-хе.

Никак не могу забыть встреченного несколько лет назад в Айгире туриста-философа. Редкая птица среди этой веселой публики. Таким не нужна компания, они самодостаточны и ходят в одиночку. Этому было лет шестьдесят. Он стоял по соседству с нами и попросил то ли веревку, то ли нитки. Вечером разговорились. От нашего ужина он отказался и предложил свой — из огромного мешка с курагой-черносливом-изюмом. Никакого другого корма у него не было, и, по его словам, уже много лет он ничего кроме сухофруктов в свои вылазки не берет. А ходит подолгу, расслабленно, и идет туда, куда в данный момент душа просит. Сесть на поезд и к черту на кулички в поисках места с "хорошей энергетикой" — запросто. Айгир, кстати, по его словам, именно такое место. Но я в энергетике не разбираюсь, мне там просто хорошо. Пенсионер, дети выросли, свое отработал, никому ничего не должен, из потребностей изюм с черносливом, про врачей давно забыл, бывший нефтяник, не нищенствует и уверен, что не доведется — и вот оно. О том, чтобы так жить, я пока могу только мечтать. Всему свое время.

Первый вечер на Байкале, встретившем нас непогодой. Низкое небо, рев прибоя, но сильного ветра пока нет, иначе не стали бы разводить костер. Ураган поднимется ночью, и палатку будет колбасить так, что спать не придется. Уже потом мы узнаем о циклоне, накрывшем половину Сибири, о сорванных крышах и потопе в Новосибирске. А пока получилось (и потом получалось) даже выйти в сеть с ноутбука, что не переставало меня удивлять в этих глухих местах.

( Read more... )

Наконец-то панорамы склеены, и можно выкладывать буквы и картинки про Святой Нос.

Таким я его запомню. И уже хочу вернуться туда - просто смотреть на эту громаду, от которой глаза не хотят отлипать. Забраться еще раз наверх пока не готова.

( Немножко трафика и кликабельные панорамы )

С eBay пришел наконец маленький фонарик с нереальной мощностью и нехилым диаметром пятна, и было решено опробовать его в Охлебининской пещере — кажется, самой близкой к городу. Дорога в те места привычная, но в самой пещере мы еще не были.

Достаточно крутой, но короткий спуск, очень приятная тропа (особенно если сравнивать с тропой на Караташ).

( Read more... )

Тут сегодня Шпиленок добрался до наших краев, и в коментах речь, помимо прочего, зашла о пещерах: надо или не надо закрывать их от посетителей. Сразу же вспомнились наши похождения 2009 года в Мурадымово. Мы оказались там впервые, и в первый же день хотели полазить по той самой пещере, ради которой туда едут. Поэтому примкнули к странноватой компании, которую повел к пещере громкий и суетливый Шурик-Из-Оренбурга. Он лично хотел показать Новомурадымовскую своим гостям (ну и нам заодно). Всю дорогу он хвастался, что знает ее, как свою квартиру, и может ходить там с закрытыми глазами. У входа ждал облом: решетка с замком. Мы отправились обратно в лагерь, чтобы узнать у администрации парка, как попасть в пещеру. Шурик с компанией, оскорбленный, как будто его не впустили в собственную квартиру, остался.

Утром, заплатив по сто рублей с носа за экскурсию с гидами, мы подошли вместе с ними к пещере и обнаружили, что решетка.. спилена "болгаркой". Гостеприимный Шурик попал таки внутрь. Маршрут компании можно было отследить по окуркам. Я не знаю, что должно быть в голове у людей, закуривших в пещере. Но зато с тех пор точно знаю, что закрывать пещеры надо — хотя бы от таких шуриков. И устраивать платные экскурсии. Иначе везде будет смрадный ад, как в Киндерлинской.

Через две недели мы снова оказались там. Вот теперь золотая осень в разгаре.

К ней бы еще солнце и голубое небо, но это было бы слишком хорошо. Фотографий сделали много, но из-за плохого освещения интересных видов почти нет.

( Read more )

Вот походное лето вроде бы и кончилось. Но тут все решает Небесный Шимпанзе) Если ему угодно будет послать еще несколько дней хорошей погоды, ничто не помешает продлить сезон рюкзаков. А пока завершение получилось куцым. Однодневная прогулка между Реветью и Айгиром - холодной ночевки побоялись из-за моей недавней операции. Но и в прогулке можно найти свои плюсы. Можно, например, позволить себе не брать много корма и не готовить, а значит, не мыть посуду! И экспериментировать с теми минимальными припасами, которые все-таки пришлось захватить. Так, на этот раз впервые были осуществлены две кулинарные процедуры, на которые в серьезном походе не хватало пороху. Первая - разогнать на углях тушенку прямо в банке и, обжигаясь, срубать ее. Понравилось) А потом в оставшемся тушенкином бульоне в той же банке на тех же углях потушить пару симпатичных боровичков, случайно найденных около тропы. Понравилось еще больше, не вопрос) В общем, бомжовское пиршество на коленке не разочаровало и при случае будет повторено.

Вместо обещанного в тех краях солнца и +18 было пасмурно и +15, но эта провокация от Гисметео огорчила только из-за невозможности сделать хорошие снимки. Впрочем, и ожидаемого багреца и золота там не оказалось, что необычно для конца сентября. Лес в целом все еще зеленый. И эти одурительные очертания гор, на которые я могу смотреть бесконечно, пусть даже снизу. Глаза от них просто не хотят отлипать. За этим туда и едешь многократно каждый год. Выезжая оттуда на равнину, каждый раз ловишь себя на том, что глазам не на чем остановиться и они работают вхолостую. В Приэльбрусье, где посчастливилось побывать лет сто назад, глаза в течение десяти дней не верили сами себе. Приходилось их протирать, но они снова и снова падали в обморок от этих невозможных масштабов)) Временами возникало ощущение, что это уже не Земля. А Уральские горы - вполне земные, домашние, они тянут к себе, греют и дают энергию, и мне трудно представить себя далеко от них. Ну вот так, чтобы не было возможности в любой момент, когда захочется, запрыгнуть в машину или в электричку и через несколько часов оказаться там. Мне даже думать об этом страшно. С этой мощной зависимостью ничего не поделаешь. Видимо, мое место именно здесь.

Ахилл и Гектор - два типа, на которые в грубом приближении, видимо, делятся все люди. Один не знает страха, второй знает и учится преодолевать его в себе. Не метафизически-отвлеченный, а нутряной, животный страх, который завязан на инстинкте самосохранения. Я не знаю, что думают об этом психологи, но очевидно же, что инстинкт самосохранения не является у разных людей величиной постоянной. Ну то есть не каждый может в кайф прыгнуть с тарзанкой. Знаю одного прыгнувшего, для которого этот давнишний уже прыжок - самое жуткое событие в жизни, и при воспоминании о нем до сих пор нутро к горлу подлетает. Люди, занимающиеся экстремальным спортом, кажутся мне существами другой породы. В них отсутствует или выключено некое устройство. В Хейердале, например. Вот он пишет, как едет верхом по узкому карнизу. Внизу пропасть; надо "всего лишь" туда не смотреть, и все будет нормально. А потом еще одна узкая тропинка, уже над двумя пропастями. Тогда приходится смотреть на уши лошади, и тоже ничего. Я всего лишь читаю об этом, но внутри начинает копошиться и подвывать от страха какая-то липкая дрянь.

Человек вообще не терминатор, и какой-то страх должен быть все равно. Но страх, как известно, бывает мобилизующий и парализующий. Убедилась на своей шкуре, что второй может неожиданно прийти на смену первому в одной и той же ситуации. Меня озадачили последние походы. Лет с 16 и до прошлого лета курумники не были для меня проблемой. Страх высоты был всегда, но он не мешал ни подъему, ни спуску. Сложные участки заставляли быть осторожней и только. А год назад на сто лет как знакомом Таганае вдруг стало не по себе. Временами на спуске с Откликного ноги становились ватными настолько, что без помощи не получалось сдвинуться с места. Кураж исчез, и появится ли снова, черт его знает. Руки и ноги те же. Что-то другое изменилось независимо от меня без всяких видимых причин. Я не знаю, что с этим делать. Скрутить нутро и глобально преодолевать себя - это геройство не для меня. По крайней мере, не в походах. Тогда они теряют смысл.

Мораль, в общем, банальна: человек, как бы ни пыжился звучать гордо, не всегда хозяин себе. Можно париться по этому поводу, а можно принять как данность и не гнобить себя. Может, тогда и кураж вернется)