elena_mikhaylenko

Наткнулась почти случайно. Фантастическое удовольствие читать его, о чем бы он ни писал. Не могу не выложить.

<Фрагмент из "Зеркала мира">

<...> Каждый сад обладает своей тайной. В древности ученые путешествовали по Китаю, разгадывая секрет того или иного прославленного сада. Его образная и философская емкость напоминает об иероглифах — они не столько раскрывают понятие, сколько указывают направление, в котором следует искать его смысл. Китайский сад — поэтическая задача, философский ребус, требующий мудрого прочтения. Чтобы понять его потаенный сюжет, нужно знать структуру садового языка, состоящего из семи главных элементов.

Первый из них — стена сада. Чуть выше человеческого роста, она повторяет изгибы местности. Будто вырастая из самой земли, прихотливая и изменчивая, как все природное, она то и дело теряет себя в декоративных завитушках. Цвет стены всегда белый. В лунную ночь на ней, как на экране, разыгрывается танец теней, отброшенных побегами бамбука. По обычаю на белой штукатурке ученые гости оставляли на память хозяевам образцы своего каллиграфического и поэтического искусства.

Второй элемент — флора. В китайском саду не растет ничего слишком пышного или яркого. Здесь царит элегантная ассоциативность. Каждое растение опутано густой цепью цитат. Царь сада — известный в ста разновидностях пион. Он представляет мужскую эманацию природы. Вечнозеленые сосны говорят о неувядаемом благородстве, полый бамбук олицетворяет жизненную силу пустоты, хризантема — покой и долголетие, растущий со дна пруда белоснежный лотос символизирует духовную чистоту, неуязвимую для тины жизни. В китайском саду растет все, кроме газона: пустота должна органично входить в устройство вещей, а не зиять дырой без оправдания.

Вода, третий элемент сада, занимает больше половины его территории. Примета вечного движения и вечного покоя, образ бесконечных превращений, вода — самая архаическая из стихий. Она служит голубым зеркалом небу. Подспудный смысл этого синего цвета скрывается в его происхождении. Воздух бесцветен и небо прозрачно, откуда же его синева? Она — плод сгущенной прозрачности. В ней нет ничего вещественного, земного, материального. Неощутимая, неделимая и вечная, она — как дух, что «рыщет, где хочет». В том числе и в крохотном пруду, вмещающем сразу все небо.

Четвертый элемент сада — камень. Он считается лучшим другом мудреца, ибо навевает мысли о древнем. Не зря наш Владимир Соловьев говорил, что испытывает трепет от каждой встречи с седым от старости валуном. В камнях необыкновенной формы, которые на Востоке стоят целое состояние, китайцы видят проявление жизненной силы космоса. В камне сконцентрирована его семенная энергия, это — застывшая сперма природы.

Пятым элементом сада служат экраны. Ими могут быть те же камни, заросли кустов, искусственные горки — все, что затрудняет обзор сада, мешает окинуть его одним взглядом. Ширмы выполняют магическую и эстетическую функции: они защищают от злых духов и создают многослойное пространство, способное вместить безмерные просторы. Художник Шэнь Фу учил «в малом прозревать большое, в большом малое, в пустом умей видеть сущее, а в сущем — пустое».

Архитектура, шестой элемент китайского сада, стремится здесь сама себя вычесть. Она так ловко вписывается в окружающее, что маскирует переход от естественного к искусственному. Все, что стоит в саду, — террасы, павильоны, башни для любования луной, помещения для музицирования (у ручья, где звук чище), чайные домики, беседки, — составляет театр природы. Этот зрительный зал с партером, ложами и балконами затейлив, но и прост. В помещениях нет даже потолка. Дом — это приземистые стены и изогнутые, будто привязанные к синему небу крыши.

Седьмой, самый незаменимый элемент сада — окна. Именно они выстраивают композицию, создают сюжет, рассказывают интимную историю сада. Причудливая и неожиданная череда окон организует зрелище, "монтирует" его, как опытный кинорежиссер, — как раз этому Эйзенштейн учился на Востоке. Неожиданные очертания окон словно вырезают из пейзажа диковинные живые картины. Так, сквозь круглое «лунное» окно хорошо смотрятся вертикальные стебли ирисов. Окна, забранные сложной решеткой, разлагают свет на геометрические узоры. Прямоугольное окно изящно обрамляет крутой конек крыши. Прорезь в стене, повторяющая форму бананового листа, открывает вид на банановое дерево, которое сажают в укромном месте на случай дождя — чтобы слушать, как барабанят капли по широким листьям. Умное окно китайского сада позволяет добиться того, о чем мечтает экологическая архитектура, — играть с окружающей средой, не дотрагиваясь до нее.

Китайский садовник, как пророк, священник или поэт, творит свой шедевр в душе зрителя. Работая со стихиями, сотрудничая с природой, уступая случаю, он создает немую мизансцену просветления. Собрав все части сада воедино, садовник располагает их в глубоко продуманном, символическом и все-таки свободном порядке. Он усиливает и выявляет естественные свойства вещей. Смиренно и любовно садовник портретирует хаос мироздания, не пытаясь навязать ему свой, человеческий порядок. Этим китайский сад отличается от всех других. Версаль, например, памятник культуры, свирепо подчинившей себе природу. С помощью прекрасной симметрии клумб и газонов он превращает толпу в процессию, прогулку — в церемонию, досуг — в урок цивилизации. Однако не только европейский, но и японский сад не похож на китайский.

Знаменитые сады киотских храмов не работают с природой, а выпаривают ее, оставляя вместо воды и гор песок и камни. Эти скупые ландшафты дзен-буддизма говорят об иллюзорности всякой действительности. Китайский же сад делает всякую иллюзию действительной. Он являет собой то, чего быть не может, — земной рай. На Западе сад считался несовершенной копией Эдема. Ученый китаец, не признавая трансцендентного измерения, считал раем свой сад и не искал другого. Молча, как четыре времени года, такой сад учит нас своей мудрости: сохранять безмятежность сердца, углублять чувства, быть покойным, как водное зеркало, чтобы и в нас могла отразиться беспредельная синева неба. Из такого сада, как из загробного царства, нет выхода — в его ворота входит один человек, а выходит другой. <...>

отсюда

Спасибо за наводку