elena_mikhaylenko

Поступайте, как во время чумы: бегите первыми.. Жизнь дороже богатства.. Сидите смирно, не наживайте себе врагов, никому, кроме бога, не доверяйте, ни о ком не говорите ни хорошего, ни худого, потому что никогда не знаешь, как обернутся события; занимайтесь собственными делами.. Ни во что не вмешивайтесь (письмо к Буонаррото, брату, 1512).

Образцовый манифест глупого пИнгвина, который робко прячет чего-то там, тогда как буревестник гордо реет и т.д. Давно ставшая смешной романтическая риторика насчет обывателя и художника. И все равно шаблон трещит, когда натыкаешься на подобные строчки. Это Микеланджело умоляет своих родных сидеть тихо и не отсвечивать. И сам умеет не только это, но и совсем странное — отказываться от своих слов и отрекаться от друзей:

…До сих пор я остерегался разговаривать и общаться с изгнанниками. Впредь я буду еще более осторожен… Я не разговариваю ни с кем, тем более не разговариваю с флорентийцами. Когда с тобой здороваются на улице, учтивость требует отвечать на приветствия, что я и делаю, но прохожу мимо. Если бы мне было известно, кто из этих флорентийцев изгнанники, я не стал бы даже раскланиваться с ними… (письмо племяннику Лионардо, 1548).

Ну то есть Микеланджело делал то самое, за что переходившие на другую сторону улицы при виде опального Зощенко удостоились потом брезгливой усмешки. Но никому не придет в голову плевать в Давида из-за слабостей его автора. Можно, создавая книжно-киношный образ гения, игнорировать или причесывать до неузнаваемости нефотогеничные подробности, как это делала советская иконографическая традиция. Роллан в своей книге их не игнорирует и не причесывает. Отсутствие гармонии между человеком и действительностью, жизнью и законами жизни даже у великих людей всегда порождается не величием их, а слабостью. Зачем же скрывать эту слабость? Разве слабый менее достоин любви? Или даже говорит, что где-то наверху все перепутали, раздавая гений: Вот человек, поистине одержимый гением. Гением, чужеродным его натуре, вторгшимся в него, как завоеватель, и державшим его в кабале [..] Он горел, жил титанической жизнью, непосильной для его слабой плоти и духа.

Я не знаю, что лучше — некрасивая правда о гении или "сон золотой". Классическая традиция цепляется за истину-добро-красоту как за заведомое, кем-то гарантированное единство. А если истина некрасива и надо выбирать между тем и другим? На этом месте систему переклинивает. И мне как читателю ох как трудно принимать эту некрасивую правду: в голову вколочено и стало частью картины мира представление о несовместимости гения и злодейства, вплоть до героизма, непременно сопутствующего гению, и мозги рефлекторно сопротивляются неприятной, но очевидной вещи. Она в названии поста, и ее сформулировал все тот же шутник. А потом вернулся к этой теме еще раз: Врете, подлецы: он и мал и мерзок - не так, как вы - иначе.