Духа времени пост
May. 2nd, 2015 05:16 pmДавным-давно, во времена штормовок и брезентовых рюкзаков было пределом счастья слушать у вечернего костра "Люди идут по свету" и "Изгиб гитары желтой". Как положено, с замиранием сердца, просветленными лицами и чувством небывалого единения. Сейчас не помню уже, когда мой личный маятник качнулся в обратную сторону и от одного упоминания о трех аккордах у костра начало сводить скулы. В общем это было нечто вроде детской болезни, через которую надо пройти, чтобы выработался иммунитет. Сейчас не перестаю изумляться, натыкаясь иногда на новостные кадры с современной грушинки — ежегодное дежавю финального ритуала единения все с теми же слезами счастья и задушевными интонациями, все с тем же "Изгибом гитары желтой". Крайне неловкий момент. Морщишься, как от фальшивой мелодии, и поскорее выключаешь телевизор. Шестидесятничество полвека как померло, походное детство у этих весьма взрослых людей тоже осталось где-то там, а они все доводят себя до щипания в носу все теми же аккордами.
Угу, знаю, не мое собачье дело, кто там чем себя развлекает. Эскапизм опять же, субкультура, "свои" и пр. У всех повзрослевших свои предметы ностальгии в прошлом. Но, по ощущениям, есть две большие разницы между, скажем, томлением по хипповским шестидесятым и этим навязшим "возьмемся за руки, друзья". Их разделяет в числе прочего слезовыжимательный момент. Одни сообща гальванизируют труп, чтоб растроганно поплакать друг у друга на плече. Другие не пытаются реанимировать то, чего больше нет, и радуются прошлому бескорыстно.
Ну и момент девальвации, конечно. Об этом давно написал Андре Моруа в связи с "Мадам Бовари": После слишком уж сентиментальной эпохи литература неизменно возвращается к некоторой грубости. Почему? Потому что галантность порождает иронию. Когда чувства стихийно рождаются в недрах высоких душ, чувства эти прекрасны и возвышенны. Но они очень быстро становятся смешными, как только люди заурядные начинают их приписывать себе.
Эмма Бовари из тех, кто не понял, что романтическая чувствительность обесценилась, превратилась в китч, и она нелепа в своем желании принимать этот китч всерьез и жить по его правилам. Так же нелепы сегодня эти люди с просветленными лицами. Как, кстати, и некоторые бывшие хиппари, а ныне стариканы-лысохвостики, не желающие замечать, что 68-й прошел. Дух времени все же не зря придумали, игнорировать его чревато, и конформизм тут ни при чем.
Угу, знаю, не мое собачье дело, кто там чем себя развлекает. Эскапизм опять же, субкультура, "свои" и пр. У всех повзрослевших свои предметы ностальгии в прошлом. Но, по ощущениям, есть две большие разницы между, скажем, томлением по хипповским шестидесятым и этим навязшим "возьмемся за руки, друзья". Их разделяет в числе прочего слезовыжимательный момент. Одни сообща гальванизируют труп, чтоб растроганно поплакать друг у друга на плече. Другие не пытаются реанимировать то, чего больше нет, и радуются прошлому бескорыстно.
Ну и момент девальвации, конечно. Об этом давно написал Андре Моруа в связи с "Мадам Бовари": После слишком уж сентиментальной эпохи литература неизменно возвращается к некоторой грубости. Почему? Потому что галантность порождает иронию. Когда чувства стихийно рождаются в недрах высоких душ, чувства эти прекрасны и возвышенны. Но они очень быстро становятся смешными, как только люди заурядные начинают их приписывать себе.
Эмма Бовари из тех, кто не понял, что романтическая чувствительность обесценилась, превратилась в китч, и она нелепа в своем желании принимать этот китч всерьез и жить по его правилам. Так же нелепы сегодня эти люди с просветленными лицами. Как, кстати, и некоторые бывшие хиппари, а ныне стариканы-лысохвостики, не желающие замечать, что 68-й прошел. Дух времени все же не зря придумали, игнорировать его чревато, и конформизм тут ни при чем.