Про варенье и детей

Не так давно нашла кошерный филологический (это такая отмазка для внутреннего вахтера) способ убийства времени: сравнивать переводы. Увлекательное занятие, особенно когда натыкаешься на фактические или логические несовпадения в разных переводах. За истиной, если есть возможность, лезешь в оригинал и пытаешься понять причины самоуправства переводчика. Ну, например, Алиса, падая в кроличью нору, в пяти русских переводах хватает с полки банку с апельсиновым вареньем, а в одном (Набокова, между прочим) — с клубничным. В оригинале orange marmalade. Набоков фантазирует не только тут. Достаточно сказать, что он Алису обозвал Аней, и всю дорогу выморочно пытается замещать английские культурные реалии русскими. Дурной опыт, ИМХО.

А несколько дней назад, готовясь к семинару, освоила нечитанный раньше перевод "Орестеи". Вот здесь открытий чУдных было много, и еще больше удовольствия: будто читаешь вновь найденный текст Эсхила. Переклинило всерьез только когда в одном переводе Эгисф называет себя единственным спасшимся из трех сыновей Фиеста, а в другом — из тринадцати. Зато объяснилась наша ежегодная коллизия на семинаре: когда спрашиваешь у первокурсников о количестве детей у Фиеста, студенты, прочитавшие разные переводы, озвучивают обе цифры и зависают. Вот тут с установлением истины сложнее: с древнегреческим у меня не очень, хе-хе, и, скорее всего, он тут не помог бы. Мифологическая энциклопедия обходит стороной щекотливый вопрос. Похоже, цифры в исходном тексте переданы двусмысленно, а других литературных или мифологических источников не нашлось.