Злободневное омерзительное

Фото Дмитрий Азаров. Коммерсант.

Нет, я все-таки не понимаю, как же это возможно, чтобы Патриарх, священники, другие верующие люди, врачи великие - Рошаль, например, или министр здравоохранения Вероника Скворцова, актеры тонкие - Машков, Миронов, или, вот, Пиотровский, директор музея мирового значения, или женщины разные, - так как же это возможно, чтобы все они, эти гуманитарные с виду люди, бровью не моргнув, глазом не поведя, полтора часа покорно слушали рассказ, как мы будем убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать убивать и по дороге к этому убиванию убьем еще какое-то количество нуждающихся в помощи людей, потому что деньги, которые мы могли бы потратить на их лечение и спасение от смерти, мы потратим на строительство металлических ядерных монстров, которыми будем убивать!

И никто не выбежал из зала, хотя бы и прикинувшись больным, не запротестовал ни во время, ни после этого милитаристского безумия.

И никто не воздел руки к небу и не воскликнул - остановитесь! Вспомните, как пахнет человеческая кровь, как смердят разлагающиеся трупы, как стекленеют глаза и живое на ваших глазах становится мертвым, и обратного хода нет...

Никто.

Ни один человек.

Все трусы.

Все убийцы.

Все рукоплещут войне.

Она любит приходить, когда ей так рукоплещут.

Кадырня накрыла Россию.

Виктория Ивлева

Ясные пни Левтолстоя

Левтолстой в домашнем обиходе и выходах в люди склонен был иметь манеры декларативно-пейзанские. Тем не менее, выражаться по матери он стеснялся. И ещё более стеснялся этого своего стесненья, стыдненькой барчуковской робости. Уныло сморщиваясь и кривя на сторону рот, словно от кислых лимонных щей, подменял выраженья живой простонавозной речи плосковатыми какими-то подделками, и ужасно, ужасно корил себя за это!

– Мэ кэль бетисс! – восклицал по себя – Ж`м-анфу дё са бетисс! Жё сюи мюжик, едрёна матрёна! Отчего ж робею? Отчего так паллиативны инвективы мои? Взять хоть вот это моё «ясен пень»… Какой такой пень? При чём тут пень вообще? И что, что, скажите, в нём ясного, мильдедьябль?! Нету, ой нету ни малейшей ясности тут – один туман, а также муть и стыдоба! Нелепый, усекновенно-фаллический символизм, фармазонство городское! Это дурачку Метерлинку впору, однако не мне же! Мне-то куда? И я на станцию-то забыл, когда ездил, я всё в именье живу!

Вот тут Левтолстой уж никак не мог не впасть в ажитацию, никак! Вскакивал, запирал от греха дверь кабинета изнутри и принимался взволнованно шагать от стола к окошку и обратно, сопя, и ероша бороду мозолистою пятернёю. В голове шевелились виды различных пней – нежеланные и постылые!

То осенний вставал перед внутренним взором лес, и сияющим златом палой листвы осыпаемы были проклятые пни, а сентябрьское солнце играло на шляпах опёнков и поганок… А то вдруг ярко белел последний мартовский снег, тянулись по нему тёмно-голубые тени от деревьев, а от пней не было никакой тени вовсе – словно от модных британских привидений.

И всё же, как ни отнекивался бедняга Левтолстой, была в картинах этих некая ясность, была! Непонятная, необъяснимая… Ибо нет и не может быть ни объясненья, ни пониманья для небытия и смерти – одна глупая, голая ясность, едрить её, распроедрить ёё…

На этой мысли Левтолстой всегда останавливался, и почти физическим усилием возвращал себе душевное равновесие. «А вот хрен вам, суки!» – отчётливо и громко произносил он вслух. В коридоре, за запертою дверью кабинета что-то перепуганно всхлипывало и мелкими оскорблёнными шагами убегало в комнату жены.

Для баланса бальзам на душу от cwamperfect здесь